Золотой ключик для Насти. Книга вторая - Страница 71

Единственное, на что хватило сил — стиснуть зубы. Но лошадь всё равно испугалась этого воя, попыталась шарахнуться в сторону. Тот, кто завладел моим телом, удержал гривастую и одарил новым ударом по бокам. Меня подбросило, едва не вышвырнуло из седла, пальцы до онемения сжали ремень повода.

— Настя! — крикнул кто-то.

Кто? Что? Почему? Нет… не знаю.

Я пропала. Исчезла. Сгинула.

Сознание накрыла боль — чистая и неукротимая, как Первородный Хаос. Боль затмила всё, утопила. Её руки — как подводное теченье, безжалостно тащат на дно, туда, где бьют ледяные источники, туда, где шансов на спасение уже нет. Щелчок и треск — что-то рвётся. Я не знаю что это, и знать не хочу — я просто хочу вздохнуть, и у меня даже получается, но воздуха не хватает. Я тону. Я задыхаюсь. Я умираю.

— Настя!

Голос. Невероятно далёкий, и очень-очень тихий. За ним вспышка — тьма взрывается и я вдруг начинаю видеть…

Мама. Отец. Натка. Три человека, дороже которых нет и быть не может. Они смотрят с осуждением, мама так и вовсе головой качает. Молчат, но я знаю в чём дело — я слишком хорошо помню. Я предала свою семью, я пошла против их воли. Я больше не заслуживаю их любви, я навсегда чужая.

Рогор. Высокий, плечистый, с чёрными, как самая грешная ночь, глазами. Нет, его не предавала, но… он тоже не любит. И никогда не полюбит. Я с самого начала была никем, пустышкой. Да, он хотел проявить великодушие, дать шанс на счастье. Ведь это счастье, быть с тем, кого любишь! С тем, кто позволяет любить себя. А я? Я сбежала, подставила под удар. Я тварь неблагодарная. Тварь и шлюха.

Косарь. Огромный, как медведь. Добрый, улыбчивый. Сколько боли я причинила этому парню? А ведь он столько для меня сделал. Он шел за мной и в огонь, и в воду. И ничего не требовал взамен. Я должна была полюбить… ну или хотя бы притвориться. Что, сложно претвориться? Нет, это пустяк. Зато я могла дать ему счастье, дать возможность быть рядом с любимой, но… струсила. Косарь никогда меня не простит, и будет прав.

Ахмед… Он добр. Он невероятно добр. Просто он не знает, кто я. Не догадывается, что я и толики его забот не стою. Я конченый человек и этого уже не исправить. И когда Ахмед узнает, он откажется от меня. Откажется так же, как родители и Рогор. И будет прав.

Эрик? Эрик… Да, теперь понимаю, он — моя расплата. Как я смею злиться, как смею сопротивляться, ведь я заслужила! Я заслужила такого тюремщика, я…

Я поняла, что падаю. Вокруг всё та же тьма, боль по-прежнему разрывает грудь, из горла рвётся вой, но я… падаю. Тьма становится непроглядной. Толчок, удар, новый приступ боли и вдруг… волна схлынула. Отступила, оставив за собой чистый, светлый песок. И что-то изменилось. Словно пелена спала, или оковы, или могила, в которую загнала себя, вдруг разверзлась, обнажая бескрайнее, звёздное небо.

Боже, что я творю?

Мысль была такой ясной и такой… неожиданной.

— Настя!

Настя, Настя… Настя. Что ты натворила, Настя? И, главное, зачем?

Неужели ты действительно думаешь, что недостойна любви? Неужели и вправду считаешь себя конченым человеком? Человеком без права на счастье? Зачем ты загнала себя в это болото? Почему?

Привыкла верить людям? Привыкла надеяться, что справедливость всегда побеждает? Привыкла думать, что близкие непогрешимы, а во всех несчастьях виновата только ты? Тогда скажи… если бы ты оказалась на месте Натки, стала бы требовать отдать наследство? Нет, и в голову бы не пришло. А оказавшись на месте Рогора, что бы сделала?

Так в чём ты виновата?

— Настя…

Мне почему-то стало тепло. Очень тепло и спокойно. Я снова начала чувствовать, а слёзы хоть и жгли глаза — дарили облегчение.

После истории в Ремвиде я обещала себе быть сильной. Клялась, что изменюсь. Но я не справилась. Просто не знала, как глубоко впилась в сердце заноза предательства. Или дело в том, что спрятаться от проблемы гораздо проще, чем решить её?

— Настя, Настенька…

Я не справилась. А Эрик… он долил до краёв чашу моих страхов и бед, и неудивительно, что она перевернулась. Выплеснулась.

— Настенька… Колдунья моя…

Я ощутила прикосновение губ к щеке, но глаз не открыла.

Да, в прошлый раз я не смогла сдержать обещание. Но на этот раз всё получится. Всё получится. Я знаю.

Часть III

Глава 20

В карете царила полутьма, но она не мешала Эрику разглядывать девушку, замершую на противоположном диванчике. Каштановые волосы, забранные в высокую причёску, хрупкая фигурка, и глаза… такие удивительные, зеленовато-карие. Как ни странно, но даже ярость, которую сдерживал из последних сил, не мешала любоваться этими удивительными глазами.

Он молчал, хотя безумно хотелось кричать. Хотелось схватить за плечи, встряхнуть и потребовать… нет, не потребовать — приказать! Выбить из неё правду! Почему не противилась, когда Эрик возвращал в Фаргос? Почему позволяла держать себя за руку — там, во дворце? Почему позволяла целовать свои руки на свадьбе Клиссы и Азимута? Почему заигрывала в карете, после приёма в ратуше? И кто… кто, Бес пожри, тот маг, чьё покровительство приняла?

Ещё хотелось спросить — как осмелилась на выходку с дверью? Неужели не сознавала, насколько сложна обстановка в Западном Оплоте? Неужели не понимала, что почувствует он, обнаружив, что метка не просматривается? Да он же едва с ума не сошел! Решил — ещё одно покушение, но уже на неё!

Наконец, Эрик задал первый вопрос:

— Настя, кто ты?

Она закусила губу, ответила не сразу — будто раздумывала сказать правду или солгать.