Золотой ключик для Насти. Книга вторая - Страница 58

«Верез, а откуда в Горанге табу на секс? Они чем там занимались, если появилось такое ограничение?»

Я ощутила печальную улыбку.

«Насиловали что ли?» — нет, поверить я не могла.

«Настя, запрет древний. Никто не помнит, когда он появился и кем провозглашен. Но если вдуматься… Понимаешь, в Горанге всего один источник магии, маги там рождаются редко, их мало. Тем не менее, они — элита, а элите позволено всё. Думаю, причину возникновения табу ты угадала.»

Ну допустим. А что с остальным?

«Подозреваю, что чем сильнее страсть, тем больше изменения резерва,» — сказал Верез. Я же попыталась свалиться с диванчика в третий раз, а мысли снова пустились в пляс.

Нет, это, просто не укладывается в голове. Быть такого не может. Просто не может и всё тут! Если Эрик — наикрутейший маг с огромным резервом, говорит, что я могу этот самый резерв уничтожить… это что? Как? Это… какая же у него страсть? И… и когда я успела обзавестись ТАКИМ самомнением? Сама мысль о том, что принц меня хочет — уже маразм. Чтобы допустить всё остальное… нужно быть как минимум девочкой с обложки.

Чем дольше размышляла, тем громче становился хохот. Смеялась, естественно, не я.

«Верез прекрати, пожалуйста. Я понимаю, что меня занесло куда-то не туда, и это не повод хохотать на всю… на всю голову.»

Хохот перешел в здоровый, очень громкий ржач. Ну всё, мигрень на ближайшие двое суток обеспечена. Боюсь, ментальная глухота тоже.

Ну, допустим (но только теоретически!), что Эрик действительно пылает вот такой страстью. Допустим, пылает он давно. И как я уничтожу резерв? Заставлю сорваться? Спровоцирую на… изнасилование?

Чёрт, я многое могу понять, но Кардер — полный кретин. Я от тех поцелуев с обездвиживанием едва не умерла, что говорить про остальное? Добровольно стать жертвой изнасилования — извините, но это за гранью добра и зла.

«Настя, — маг наконец-то перестал хохотать, — мне кажется, Кардер опасается другого сценария.»

«Какого?»

«Если я правильно понял, тебе достаточно лечь с Эриком добровольно, но без страсти.»

«Грубо говоря, полежать и потерпеть?»

«Да.»

«Но Эрик не дурак, он же увидит, что страсти нет,» — парировала я.

«Но ведь ты можешь притвориться. Я не силён в этих делах, но мне кажется, что если мужчина объят страстью, то обмануть его очень просто.»

Чёрт. И какой же тварью нужно меня считать, чтобы предположить такое?

«А мне другое интересно, — задумчиво протянул Верез. Я навострила ушки, мысленно умоляя Вселенную смилостивиться и не посылать новых тайн. — Насколько увеличится магический резерв Эрика, если ты тоже воспылаешь страстью?»

Голос старого мага прозвучал столь серьёзно, что я не сразу догадалась — шутка.

«Вообще-то я не шучу, — отозвался собеседник. — Если увеличение размеров резерва происходит по тому же принципу, как восстановление энергии, то… — Верез затих, явно что-то высчитывая. После добил: — Настя, послушай, ты уверена, что Эрик настолько противен? Мне кажется, ты всё-таки перегибаешь. Эрик не так плох, и он… ну он же принц. И уникум к тому же. Только представь ценность эксперимента для науки!»

…Много позже, когда я остыла и перестала материться, Верез пояснил, что за несколько лет жизни в Фаргосе, он ни разу о влиянии страсти на резерв не слышал. Вместе пришли к выводу, что от мага никто эту информацию не скрывал, просто Верез подобными вещами не интересовался. Из его пояснений следовало — здесь, в Фаргосе, он фанатично занимался экспериментами с магией и только. Светская жизнь, как и просто жизнь, текла где-то в стороне. О женщинах и говорить нечего — душа мага принадлежит одной единственной, чьё тело похоронено в Ремвиде, других он не замечал, и замечать не хотел.

«А что за эксперименты?» — полюбопытствовала я.

От Вереза пришла волна невероятной нежности.

«О… — мечтательно протянул маг. — Чего я только не делал…»

Он говорил с фанатизмом, присущим лишь молодым мамочкам и гениям, а я слушала, слушала… и чем дальше, тем крепче становилось ощущение, будто мне рассказывают математическое доказательство устройства системы энергосбережения адронного коллайдера, теорию относительности в переводе на язык парадоксального мышления и схему бисероплетения совмещённого с пэчворком. То есть некоторые слова я всё-таки понимала — по крайней мере, предлоги и междометия.

Впрочем, это не помешало заслушаться и не заметить, как смолк стук копыт, как остановилась карета, как отворилась дверца. Как долго Эрик стоял в проёме прежде чем позвать по имени — понятия не имею, но когда позвал — вздрогнула всем телом и… ну в этот раз я с диванчика всё-таки упала.

— Прости, — глухо сказал принц. — Не хотел пугать.

Сумрак давно сгустился, вокруг царила полутьма, но руку, поданную Эриком, видела отчётливо. После всего, что узнала за день, прикасаться к его высочеству было не только страшно, но и крайне неловко.

— Настя, пожалуйста…

Вот и тон его изменился. Никакой холодности, а… Ох, я, наверное, с ума схожу.

Я всё-таки отдала ладошку во власть наследника. Он помог подняться и выбраться из кареты. Каждое движение предельно спокойное и корректное до чёртиков. Даже поцелуй, которым коснулся моей руки — выдержанный, размеренный.

Оглядевшись, поняла — лес давно кончился, наш отряд встал посреди какой-то пустоши. Но удивило другое — в нескольких метрах мерцал алый прямоугольник. Никогда такого не видела.

— Я подумал, тебе будет интересно взглянуть на стационарный портал, — сказал Эрик, вновь притянул мою ладошку к губам. Огненный монстр со склонённой головой? Чёрт возьми, это нечто. Сколько раз видела, а всё равно задевает.